Ярослав Качиньский и его карманные политики Анджей Дуда и Тадеуш Моравецкий решили сыграть в очень опасную и рискованную игру
Источник: inosmi.ru
Сперва требование триллионных репараций от ФРГ по давно закрытому вопросу об итогах Второй мировой войны, затем демонстративная бравада в вопросах поставок немецких Leopard на Украину («если потребуется, то и без разрешения Германии»), едва маскирующая навязчивую польскую идею столкнуть лбами немцев и русских в прямом противостоянии. Всё это очень позитивно влияет на ядро электората партии PiS — малообразованное население сельской Польши, — но закладывает мину замедленного действия под немецко-польские отношения, которые за свою более чем 1000-летнюю историю никогда не были безоблачными.
Периоды откровенной резни сменялись восстановлением шаткого мира, в котором чаша весов склонялась то на одну, то на другую сторону. Так, например, в совместной истории двух государств есть такой малоизвестный русскому читателю момент, как принесение вассальной присяги прусского герцога Альбрехта, первого правителя герцогства Пруссия, польскому королю. Почти 500 лет минуло с того момента, а он, как и победа над немцами под Грюнвальдом, продолжает оставаться важнейшей частью исторической мифологизации и краеугольным камнем польского национального сознания.
Однако периоды расцвета всегда сменяются периодами упадка. Менее чем через 250 лет Пруссия уже как независимое королевство выступит в роли одного из могильщиков Речи Посполитой в ходе трёх её разделов, взяв реванш за долгие годы унизительного вассалитета. Реванш за Грюнвальд последует несколько позднее, в 1914 году. Интересно, что в немецкой историографии это сражение называется второй битвой под Танненбергом (первая, она же Грюнвальдская, состоялась в 1410 году). Хотя сражение, выигранное фельдмаршалом Гинденбургом у русской императорской армии генерала Самсонова, состоялось значительно восточнее настоящего Танненберга, да и этнических поляков в 2-й русской армии было относительно немного, немецкая пропаганда не могла удержаться от того, чтобы привязать триумф немецкого оружия именно к месту давнего поражения немецких рыцарей. Вот такая была незаживающая рана на германской национальной гордости. Предки-крестоносцы были отомщены.
Середина ХХ века стала самой тяжёлой страницей в польско-немецких кровавых счётах. За поражение в начале Второй мировой и годы генерал-губернаторства поляки заплатили сторицей, сполна отыгравшись на немецком этническом меньшинстве и беженцах, обязанных покинуть так называемые возвращённые земли, отданные Польше по итогам войны в обмен на отошедшие к СССР «восточные кресы».
Коленопреклонение канцлера Вилли Брандта в Варшаве в 1970 году должно было стать символом окончательного примирения двух народов, ставящим жирную точку в длинном перечне взаимных обид. И до прихода к власти в Варшаве недалёких националистов из партии PiS казалось, что это сработало: Германия стала главным торговым партнёром Польши, немецкие инвестиции хлынули в страну рекой, а немецкий рынок труда гостеприимно распахнул двери для польских гастарбайтеров.
Но недалёкие польские политики всё-таки решили поиграть с огнём, забыв, что «травоядный» канцлер Шольц и пацифистский бундестаг отнюдь не вечны. Далеко не все в Германии согласны добровольно выступать в качестве мальчиков для битья и становиться средством для лечения комплекса неполноценности польских националистов. Несмотря на то что большинство немцев после прививки поражением во Второй мировой войне искренне разделяют идеалы гуманизма и пацифизма, тевтонский рыцарь в рогатом шлеме не исчез окончательно. Он сидит глубоко в недрах немецкого национального сознания. И если он всё-таки проснётся, мало не покажется никому. В первую очередь ближайшему восточному соседу Германии.
Грегор Шпицен, RT
