Поздняков: если не удержим ситуацию сейчас, в будущем не на что надеяться

Президент Олимпийского комитета России (ОКР) Станислав Поздняков в интервью РИА Новости рассказал, чего ждет от рассмотрения иска WADA к Российскому антидопинговому агентству (РУСАДА) в Спортивном арбитражном суде (CAS), назвал вероятного фаворита на выборах президента многострадальной Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА), описал глубину кризиса, в котором оказались спортивные федерации из-за пандемии, и объяснил, каким образом ОКР предлагает развивать спорт, повысив эффективность общественных организаций в этой сфере.

«В битве СМИ нам тяжело конкурировать с западными медиа»

—

— Оценку сейчас делать преждевременно. Слушания прошли в начале ноября, председатель панели арбитров сказал, что решение будет вынесено до конца этого года. Всем нам придется прожить еще какое-то время в ожидании. Что касается моих предположений, то скажу, что мы все ожидаем справедливого вердикта по данному вопросу. Те предложения по санкциям, которые исполком WADA вынес в декабре прошлого года и которые напрямую относились в том числе к ОКР и олимпийской команде России, мы по-прежнему считаем несправедливыми, неадекватными и далекими от существующей реальности. Мы последовательно выразили нашу позицию в ходе слушаний. Считаю, что адвокаты проделали хорошую, качественную работу. Напомню, ОКР являлся третьей заинтересованной стороной, и все свои соображения по этому поводу мы высказали. Доказательно. Надеюсь, что разум и справедливость восторжествуют.

— Уточню. Как говорится, для протокола. Восторжествование разума и справедливости означает отмену решения, принятого исполкомом WADA в декабре 2019 года, верно?
— На самом деле юридически речь не идет об отмене решения. Исполком WADA решения не принимал. Его принимает Спортивный арбитражный суд. Процедура такова, что не является полноценным решением тот факт, что исполком WADA согласился с рекомендацией комитета по соответствию. В существующей системе заключительное слово – за спортивным арбитражем. Самое главное для нас — это санкции, которые могут затронуть деятельность ОКР и негативным образом повлиять на участие наших спортсменов в грядущих Олимпийских играх. Потому что ряд основополагающих документов, и не только спортивных, с нашей точки зрения, в предлагаемых санкциях WADA был нарушен. Именно на этом мы и концентрировались в ходе слушаний.
— Но так или иначе ОКР рассчитывает на то, чтобы все эти санкции не налагались на весь российский спорт, верно?
— Да, совершенно верно.

— Слушания прошли в закрытом режиме, хотя представители WADA утверждали, что предлагали сделать процесс открытым. На ваш взгляд, это было правильным выбором формата мероприятия?
— Начнем со статистики. 99,99% всех слушаний в CAS проходят в закрытом режиме.
— Но ведь это не тривиальное дело, не так ли?

— Да, именно. Это крупный и сложный процесс, в который вовлечено множество сторон. МОК, IPC, WADA, различные международные федерации по видам спорта, большое количество российских спортсменов. Не говоря уже о национальных Олимпийском и Паралимпийском комитетах. Вся эта история, которая длится не один год, регулярно подогревается в СМИ, которые на Западе усиленно формируют общественное мнение в совершенно конкретном направлении негативного отношения к России в целом. Создается серьезный ажиотаж. И для того чтобы арбитры CAS получили возможность спокойно изучить подробности дела и аргументы сторон без лишнего давления извне, было логично, с нашей точки зрения, провести процесс в закрытом формате. Не хочу сказать, что я сторонник закрытости данного дела и его обстоятельств от общественности. Но, во-первых, сам CAS со своей стороны сделал все, чтобы лимитировать, а иногда и полностью исключить официальные комментарии до и во время слушаний, а во-вторых, лично мне не хотелось, чтобы привычное уже эмоциональное давление со стороны западных СМИ могло повлиять на итоговое решение.
Обратите внимание на то, что арбитрами были как раз представители западного сообщества. Австралия, Франция, Италия. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что в медийной битве за общественное мнение на Западе нам нереально конкурировать с иностранными СМИ, идти у них на поводу и создавать себе заведомо проигрышное стратегическое положение не стал бы никто. Поэтому мы высказались за закрытый формат слушаний, чтобы избежать ненужных эмоциональных атак на арбитров.
— Но ведь предполагается, что это высокопрофессиональные и беспристрастные люди, способные выдерживать любое давление. На то они и судьи CAS, не так ли?
— Безусловно. Это уважаемые специалисты, иначе их не было бы в числе участников данной панели. Но вы знаете, я никогда в своей жизни не игнорировал человеческий фактор. Я, если хотите, сторонник техники и компьютеров. Возможно, один из тех немногих, кто желает как можно более скорого внедрения автомобилей-беспилотников. (улыбается). Искренне считаю, что это может устранить те порой фатальные ошибки за рулем, которые происходят исключительно по вине водителей. И в ситуации со слушаниями в CAS я тоже не склонен исключать тот самый человеческий фактор. Пусть он остается на соревнованиях, где ошибки и гениальные решения спортсменов предопределяют результат борьбы за медали и приводят болельщиков в восторг или в уныние. А вот в таких процессах, как, например, слушания в СAS, мне не хотелось, чтобы даже высокопрофессиональные арбитры испытывали давление. Там и без этого антироссийская пропаганда работает без выходных.

— Но вот различные прецеденты точно воздействуют на тот или иной судебный вердикт. На ваш взгляд, решения, подобные принятому по делу биатлониста Евгения Устюгова, каким-то образом ухудшают для России перспективы решения по делу РУСАДА?
— Это абсолютно разные дела. Я исключаю какую-либо связь между решениями по делу РУСАДА и по делу Устюгова. Это, безусловно, удар по имиджу российского биатлона и спорта в целом. Но никоим образом я бы не хотел коррелировать его с делом РУСАДА.
— Если CAS оставит решение WADA в силе, будет ли подан иск в Федеральный суд Швейцарии как в последнюю инстанцию?

— Если – с точки зрения ОКР – будут ущемлены интересы нашей организации, и возможные санкции будут касаться спортсменов, представляющих олимпийскую команду России, то мы, безусловно, воспользуемся всеми доступными юридическими средствами, чтобы до конца отстаивать свою позицию.
— В том числе обращением в Федеральный суд Швейцарии?
— В том числе.
— Существует ли некий «План Б» на случай, если эти самые санкции все-таки вступят в силу? Я имею в виду предстоящую работу по подготовке к Олимпийским играм. Да, понятно, что ОКР уже проходил нечто подобное. Тем более актуален вопрос, есть ли этот «План Б»?

— Во-первых, мы абсолютно не сомневаемся в победе здравого смысла, я уверен, что наши спортсмены выступят на Олимпиаде. Для ОКР «План Б» на сегодняшний день несколько иной. Что делать, если в оставшееся до Игр время многие наши спортсмены не будут иметь возможности пройти квалификацию? Для нас самая большая головная боль – это как раз те самые 43% олимпийских лицензий, которые до сих пор не разыграны. И мы прекрасно знаем, что в январе вряд ли начнутся крупные международные соревнования. При том, что все квалификационные мероприятия заканчиваются в зимне-весенний период.
Поэтому для нас «План Б» как раз и заключается в том, каким образом формировать олимпийскую команду России. Как обеспечить нашим спортсменам право побороться за лицензии, которые дают право участия в Играх в Токио. Мы очень внимательно следим за действиями МОК, оргкомитета Токио-2020, чтобы четко понимать, что нас ждет в перспективе и какие действия мы вместе с нашими партнерами должны предпринять, чтобы российские олимпийцы могли в полном составе, в максимально комфортных условиях и, главное, здоровыми, поехать на Игры.
— Но ведь это касается всех будущих участников Игр, не только российских.
— Вот это и есть «План Б». А то, о чем вы говорите, мы пока даже не рассматриваем.

— Из каких соображений? Из суеверных? Или из-за уверенности в том, как вы выразились, что CAS примет разумное и справедливое решение?
— Мы уверены в своей позиции, на этом и строим планы.

«Подарки Иванова – книги про улучшение личностных качеств руководителя «

— Сейчас одна за другой проходят отчетно-выборные конференции в спортивных федерациях. Максим Агапитов был переизбран главой Федерации тяжелой атлетики России (ФТАР), и всё это сопровождается нескончаемыми известиями об очередных допинговых случаях с российскими штангистами. Это несколько дисгармонирует с результатами выборов в ФТАР. Вы удовлетворены переизбранием Максима Агапитова?

— Упомянутые вами допинговые случаи в основном приходятся на период до того, как Агапитов начал руководить федерацией. Мы очень много общались на эту тему, и он не пытался замести сор под ковер. Предметно говорили о том, что проблема существует. И сейчас на примере международной федерации мы видим, что это не только наши трудности. Это проблема, которая угрожает присутствию тяжелой атлетики в программе Игр 2024 года и в целом носит глобальный характер. Потому что допинг не является злом отдельно взятой страны, а проблемой отдельных видов спорта в международном масштабе. И поэтому наша общая задача – бороться с любыми аспектами использования запрещенных препаратов в спорте, в том числе в тяжелой атлетике.
Максим довольно энергично вел себя на фронте борьбы с допингом в международной федерации, что не осталось незамеченным в мире. Я разговаривал и с главой европейской федерации, и с генсеком IWF, они хорошо отзываются об Агапитове. Я надеюсь, что ему удастся в следующем году вместе со столичными властями провести чемпионат Европы в Москве, который сейчас был отменен из-за коронавируса. Мои ожидания совпали с голосованием делегатов конференции ФТАР. Не без борьбы оно прошло, и это в очередной раз подтверждает, что для успешной работы нужно располагать убедительными оппонентами. Максиму это удалось, с чем я его и поздравил.
— В федерации легкой атлетики выборы предстоят довольно скоро. И сопровождаются они практически теми же самыми воплями, которые звучали накануне отставки Дмитрия Шляхтина и его соратников. Как вы оцениваете положение дел в ВФЛА на сегодняшний момент, раз оно сейчас, по мнению общественности, по прежнему в положении «воз и ныне там»?
— Абсолютно правильно, воз и ныне там. К сожалению, в легкоатлетическом сообществе в феврале нынешнего года не нашлось актуальных лидеров, которые могли бы стать внятной альтернативой уже ушедшему в отставку господину Юрченко. Он, как я уже говорил, попытался взять на себя то, к чему, как выяснилось, оказался не готов. Ни материально, ни морально. Очень печально признавать, но было потеряно время. И сейчас я вижу, что снова все те же лица пытаются претендовать на руководящие позиции в российской легкой атлетике.

Моя позиция однозначна. Мы в ОКР последовательно выстраиваем работу с нашими партнерами, спортивными федерациями. В случае с ВФЛА еще в феврале рабочая группа ОКР выработала ряд критериев по допуску кандидатов к участию в выборах президента и руководящих органов федерации. Напомню, что на тот момент ВФЛА делегировала Олимпийскому комитету полномочия и права по подготовке к выборной конференции. Мы эту работу выполнили, рабочая группа в соответствии с критериями, которые были утверждены внеочередной конференцией, не допустила к участию ряд кандидатов. Прежде всего из-за их связи в той или иной степени с темой допинга в прошлом. Мы просто не могли позволить дать даже малейший повод внимательным наблюдателям в России и за рубежом усомниться в отсутствии у новых руководителей какого-либо допингового бэкграунда. Напомню, на тот момент вопрос стоял о полном исключении ВФЛА из WA. Так вот сегодня те кандидаты, которые не были допущены, вновь пытаются заявиться. Повторю, я их не поддерживаю и поддерживать не буду. Некоторые из них имеют прошлое, связанное с допинговыми историями. У других – очевидный конфликт интересов.
При этом есть, на мой взгляд, два реальных, достойных кандидата. Это глава федерации триатлона Петр Иванов и олимпийская чемпионка Ирина Привалова. С огромным уважением отношусь к заслугам Приваловой, для меня это спортсменка, которая своими результатами и чистой историей доказывает, что её амбиции занять пост президента ВФЛА как минимум не беспочвенны. Но стоит сказать о том, что для руководства спортивной федерацией нужно иметь более широкий круг возможностей. Таких, какие есть у Петра Иванова. Например, его опыт деятельности во главе всероссийской федерации.
Пускай триатлон – это не легкая атлетика по количеству членов сборных команд. Тем не менее система работы и взаимодействия с международными структурами у Иванова достаточно хорошо отработана. Я разговаривал с президентом Международного союза триатлона госпожой Касадо, она очень хорошо охарактеризовала Петра и все мои ощущения подтвердила. А это очень важно, потому что человек должен иметь хорошую коммуникацию с международным спортивным сообществом. В силу известных причин для нас это во многом является приоритетом.

Второй момент, и об этом тоже надо говорить, на посту президента федерации нужен опытный, грамотный управленец. То, что господин Иванов успешно работает топ-менеджером одной из крупнейших российских компаний, очень серьезно характеризует его как человека современного, со свежими взглядами на бизнес-процессы. К слову, как вы знаете, лучший подарок – книга (улыбается). Так вот у меня есть несколько подарков от Иванова, и это как раз книги. По управлению и улучшению личностных качеств руководителя.
— Это смелый подход к подарку. Преподнести старшему коллеге в структуре книгу о совершенствовании личностных качеств руководителя.
— И это обращает внимание на оригинальность подхода (смеется.) Книги сейчас дарят всё реже и реже. Тем ценнее. Ну и наконец, в связи с теми расходами, которые предстоят ВФЛА в ближайшей перспективе – а они, понятно, не будут снижаться, финансовый вопрос является также очень важным. В свое время господин Юрченко пообещал достаточно серьезные инвестиции в легкую атлетику, но предвыборные обещания выполнить не смог, что и стало причиной его преждевременной отставки. Поэтому, исходя из перечисленных факторов, я не вижу другого реального кандидата на пост президента ВФЛА, кроме Петра Иванова. Что касается Ирины Приваловой, то их тандем с Ивановым — опытного управленца и уважаемой чемпионки, погруженной в вид спорта, мог бы стать основой для восстановления доверия между легкоатлетическим сообществом и новым руководством ВФЛА.
— Есть один нюанс. Петр Иванов серьезно занят на производстве, скажем так. А если вспомнить недавнюю смену президента Союза биатлонистов России, то Владимира Драчева побуждали к отставке в том числе потому, что он сильно загружен в Государственной думе. Утверждалось, что в СБР нужен человек, который будет с утра до ночи трудиться над восстановлением российского биатлона. И таковым сочли Виктора Майгурова. А у Петра Иванова в случае избрания впереди перспектива совместительства. Реально ли служить этим двум богам?
— Я уверен, что в его случае это абсолютно реально. У нас достаточно примеров того, что такая модель может эффективно работать. В ВФЛА в настоящий момент нужен опытный руководитель, который смог бы найти способ решения финансовых и имиджевых проблем федерации, а также обеспечить поступательное возвращение ВФЛА к эффективной внутренней и международной деятельности. Сейчас, например, сборная команда финансируется за счет федерального бюджета, но существует ведь и огромное количество регионов, в которых исторически культивируется этот вид спорта. Там масса проблем, которым необходимо уделить внимание. В нашей беседе Иванов убедительно прокомментировал ту часть своего плана, которая касается взаимодействия с российскими регионами и с международными органами. Это два приоритета, которые он назвал.

«Если бы было 80%, это было бы плохо, но 50 – это катастрофа»

— Это интервью – едва ли не первое после вашего доклада на заседании исполкома ОКР в конце сентября и выступления на заседании совета по спорту при президенте. Тогда многим, в том числе и мне, это показалось неким демаршем ОКР в направлении перераспределения полномочий в отношении руководства российским спортом. Можно ли еще раз поподробнее о сути предложения под названием «Мероприятия по повышению эффективности работы общественных объединений в спорте»?
— Действительно, на заседании совета по спорту я выступил с сообщением о том, что на сегодняшний день общероссийские спортивные федерации испытывают, мягко говоря, финансовые проблемы. Мы же провели два больших исследования, привлекли для этого аудиторскую компанию «ФБК Грант Торнтон». Одно сделали еще до заседания исполкома ОКР, на котором выступили с предложением о повышении эффективности общественных спортивных формирований, а второе – уже после. По итогам второго исследования практически всех федераций мы увидели, что в этом году и вообще в последнее время их бюджеты очень серьезно проседают в части привлечения внебюджетных средств. Получив цифры, мы вернулись к той презентации, которую делали на заседании исполкома, и всё подтвердилось слово в слово.
После того как аудиторы предоставили свои выводы, мы провели беседы с 45 из 52 федераций. Есть организации, у которых финансовое положение стабильно. Такие, как, например, РФС или ФХР. А вот в отношении остальных мы пришли к выводу о том, что 95% федераций не имеют достаточных средств на осуществление уставной деятельности! То есть на зарплату штатных сотрудников, на расходы, связанные с повышением квалификации работников, на административные расходы, которые являются основой деятельности федераций.
Еще один наш вопрос был связан с получением субсидий федерациями как раз на уставную деятельность. Так вот практически все ответили, что для них это просто насущная необходимость. Средств не хватает критически, федерации готовы получать деньги из госбюджета. Напомню, что на федерации в соответствии с федеральным законом возложены обязательства развивать свои виды спорта. То есть эта функция, которой государство наделяет именно федерации. И было бы логично, если бы у федераций была возможность получать прямые субсидии на осуществление этой деятельности в интересах государства. Кажется, все логично и понятно. Но! До нынешнего года на уставную деятельность субсидии получали лишь две федерации. А теперь на это готовы почти все. Потому что доходы резко упали, и автоматически стала проседать эффективность работы. И это большая проблема для развития спорта в целом по стране.
Мы запросили коллег в ОСФ: «На какие именно цели бы вы хотели получать финансирование?» Основные ответы: на проведение спортивных мероприятий и на содержание специалистов в сфере финансово-экономической деятельности и в области реализации программ подготовки к Олимпийским играм. При этом едва ли не у половины федераций возникают проблемы даже с администрированием государственной субсидии. Просто нет компетентных специалистов, соответствующих необходимому уровню.
Еще. В настоящий момент всего лишь 33% федераций – вдумайтесь в эту цифру! – имеют антидопингового координатора. На заседании совета по спорту при президенте я именно на этом акцентировал внимание. Этой работой занимаются либо по остаточному принципу, либо по совместительству, либо никак. Здесь тоже нужны профильные специалисты.
Международная деятельность. Здесь тоже далеко не у всех есть профильные специалисты, ведущие (ответственные за) данное направление. А ведь любая федерация – член международной структуры! Обязательно должен быть профессиональный человек с приличным багажом знаний и навыков, который занимается международными вопросами.
Только в 50% федераций есть те, кто занимается планированием подготовки к Олимпийским играм, планированием программ по развитию вида спорта. 50% процентов! Если бы было 80, это было бы плохо, но 50 – это катастрофа. То есть во многих случаях специалистов, которых я перечислил, в принципе нет в федерациях. Поэтому когда мы говорим о повышении эффективности работы общественных организаций, то как раз имеем ввиду увеличение числа профильных квалифицированных менеджеров и создание инструментов для постоянного повышения их уровня…
— За счет каких денег повышать их эффективность?
— Олимпийский комитет России готов софинансировать данное направление деятельности. Мы можем создать курсы по повышению квалификации данных сотрудников. Что касается антидопинга, то эта часть проекта уже в работе, с января запускаем. Привлечены все возможные специалисты по антидопингу. Второй момент – это экономисты, которые работают с государственной субсидией. Мы готовы помогать готовить и этих специалистов. Третье направление – специалисты-международники. ОКР также обладает всем необходимым, чтобы с помощью наших партнеров из МГИМО, МГУ, с которыми уже работаем, эффективно реализовывать программы повышения квалификации.
Наконец, планирование – это как раз то, о чем я говорил и что было встречено с некоторой настороженностью (улыбается). Речь о единой программе подготовки к Олимпийским играм для всех федераций. Мы разрабатываем ее как раз для того, чтобы те федерации, которые сейчас по объективным причинам не могут себе позволить штат профильных специалистов, могли рассчитывать на помощь экспертов ОКР. Не нужно этого бояться, ОКР – это союз общероссийских спортивных федераций. По сути, мы – одна большая саморегулирующаяся организация. Точнее, мы должны быть ею. И создавать те единые правила, критерии и регламенты, которые регулировали бы всю жизнь внутри нашего олимпийского движения, да и всего нашего спортивного сообщества.
Да, есть государственное регулирование, что само собой разумеется. Но есть и общественные саморегулирующиеся организации. Существует соответствующий закон, и он позволяет использовать такие механизмы. При этом ОКР как союз спортивных федераций является по сути единственным экспертным спортивным сообществом общественных объединений в нашей стране. Мы абсолютно не претендуем на выделение нам каких-либо бюджетных средств. Тем более на то, чтобы управлять ими. Поэтому опасения или мысли о том, что ОКР претендует на какую-либо часть полномочий Минспорта, никоим образом не справедливы. Это совершенно не так.
Мы провели большую встречу с Олегом Матыциным, обсудили наши позиции, что называется, сверили часы. Никто не собирается делить полномочия, мы будем действовать совместными усилиями. Министерство спорта идет во главе, ОКР и федерации – следом. Наша главная задача – дополнять друг друга. При этом, оставаясь тем самым экспертным сообществом, мы даем свою оценку определенным процессам и обозначаем проблемы, требующие решения во благо развития спорта в целом. Так что те предложения, которые были высказаны нами на заседании исполкома ОКР, рано или поздно будут поддержаны большинством федераций и приняты Минспортом, я уверен. Я очень рад, что у нас этот диалог с коллегами состоялся, потому что в проекте плана реализации Стратегии-2030, который разрабатывает Минспорт, я увидел детальную проработку тех мероприятий, о которых мы говорили. Это самая высокая оценка нашим предложениям.
На начальном этапе, пока Минспорт будет принимать соответствующие нормативные документы, ОКР возьмет на себя финансирование этой деятельности. Мы подготовим антидопинговых координаторов, специалистов-международников и других специалистов. Обучим, пригласим к сотрудничеству независимые центры профессиональной компетенции в этих отраслях. Они проведут объективное исследование и дадут нам материал. То есть ОКР даже не будет принимать решение, способен тот или иной специалист реализовать возложенный на него функционал. Это сделает независимая профессиональная группа. Мы в этой конструкции будем отвечать за то, чтобы избежать ошибок, которые были допущены раньше в работе с общероссийскими спортивными федерациями.

«Поскольку в России принято пытаться что-то забрать у соседа, наш план восприняли именно так»

— Вы сказали, что ОКР готов эту программу повышения квалификации софинансировать, потом уточнили, что ОКР готов финансировать. Но так или иначе, откуда возьмутся деньги на это? У ОКР не резиновая казна, правда?
— Поясню. Безусловно, это софинансирование. Как и вся деятельность по программе подготовки к Олимпийским играм, которая со стороны ОКР только софинансируется. Программа, кстати, ведь так и называется – содействия подготовке. Разумеется, мы не пытаемся подменить функции государства. Мы готовы на начальном этапе это финансировать, в том числе из средств программ(-ы) содействия подготовки к Играм. Часть этих средств мы сэкономили из-за того, что ряд соревнований был отменен. Четко просчитали, каким образом это сделаем, и готовы осуществлять прямое финансирование до тех пор, пока не докажем эффективность такого подхода. После этого уже государство может взять на себя выделение субсидий на уставную деятельность федераций.
— Вы сказали, что программа рассчитана на повышение квалификации тех специалистов, которые недостаточно компетентны. Но ведь в половине случаев, как вы говорите, их просто нет! Антидопинговых координаторов, специалистов-международников и прочих специалистов. Так если не с кем работать, то чью же квалификацию повышать?
— Мы будем готовить кадры и предлагать их в те федерации, где в них есть необходимость. РМОУ готовит достаточно много специалистов, в том числе именно по заявкам наших федераций. Думаю, с этой задачей мы справимся.
— Вы выразили надежду на то, что представители федераций примут ваши предложения как разумный план. А какова была их реакция на первых порах?
— Сначала у них была та же реакция, что и у вас. Наверное, на первоначальном этапе мы недостаточно детализировано донесли до них свои предложения. Как любой план, в котором осталось место для вольных трактовок, он в отдельных случаях был воспринят несколько искаженно. А поскольку у нас в России принято зачастую пытаться что-то забрать у соседа, то, не слишком вдаваясь в подробности, кто-то так и подумал (улыбается). Но повторю, мы сейчас регулярно проводим со всеми федерациями переговоры на данную тему, разъясняем свою позицию. Их сомнения развеяны, федерации готовы работать вместе с нами в этом направлении.
— Глубину пропасти вы описали очень ярко, она выглядит довольно жутко. И явно возникла не за один день. Почему же именно сейчас ОКР так озадачился проблемами федераций? С чего всё началось?
— Спусковым крючком стала пандемия коронавируса. Во время первого локдауна мы поняли, что ситуация будет развиваться крайне негативно и к тому же непредсказуемо. Качество работы федераций даже не снизится, а резко упадет. Прекратились соревнования, спортивная отрасль замерла, партнеры и спонсоры стали урезать поддержку и помощь, доходы резко упали. И, как следствие, начались глубокие финансовые проблемы. Стали возникать сложности с оплатой труда сотрудников, не говоря о решении каких-то комплексных вопросов развития. Мы постоянно общались с Олегом Матыциным и разговаривали на тему перспектив, которые могут ожидать наши федерации. К сожалению, опасения подтвердились, финансовая ситуация стала критической.
Вот один из примеров. Букмекерские конторы по закону часть прибыли перечисляют в общероссийские федерации. Так вот из 17 федераций, которые получали подобное финансирование, 12 эти деньги получать перестали. Конечно, по бюджету ударило больно. Подобного рода проблем с каждым месяцем у федераций становилось все больше. Это и стало катализатором того, что мы начали искать новые подходы к их дальнейшей деятельности.
Ситуацию необходимо менять. Если мы не удержимся на плаву сейчас, то в ближайшем будущем не на что будет надеяться. Повторюсь, это касается исключительно деятельности федераций как общественных формирований. Сборные команды своё финансирование получают полностью, здесь проблем пока нет. Но, правда, существует другой аспект – отсутствие соревнований.
— Вы уже упомянули, что обсудили предложения ОКР с Матыциным, поэтому я уточню. Его мгновенная реакция на ваш доклад, сделанный на заседании исполкома, тоже заключалась в выражении некоторого удивления. Сейчас это удивление миновало, вы всё проговорили с министром?
— Не только с министром, но и с его заместителями. Если возникает какое-то недопонимание, то нужно на него оперативно отреагировать. Были вопросы, мы их обсудили и пришли к пониманию. Я уверен, что конструктивная позиция министра спорта по данному вопросу как раз и позволила нашим предложениям стать частью плана по реализации Стратегии-2030. В нее входят и повышение квалификации специалистов, и улучшение антидопинговой деятельности. Меня это, честно говоря, радует. При этом я не снимаю с себя ответственности за то, что на начальном этапе мы не очень глубоко проработали данный вопрос с федерациями и с министерством.

«В федерации ответили: «А у нас действующие правила не позволяют так смело обращаться с людьми»

— В докладе говорилось о стандартах и правилах деятельности общероссийских спортивных федераций. Также упоминалась разработка обязательных требований к их деятельности. Но ведь и сейчас существуют определенные регламенты работы федераций, что с ними не так? Разве не вольна каждая федерация создавать именно ту структуру, которая представляется ей наиболее оптимальной?
— Здесь тоже, видимо, нужны разъяснения. Что касается регламента, то он определяется федеральным законом об общественных спортивных организациях и уставом самой федерации. Разумеется, как общественные организации они вправе сами определять свою структуру и систему управления. В наших предложениях о требованиях и стандартах речь идет лишь о том, чтобы унифицировать для всех формирований, к коим относится и ОКР, такую систему управления, которая отвечала бы самым современным требованиям.
Не секрет, что международные спортивные федерации и МОК выдвигают ряд требований по надлежащему управлению национальными федерациями. Это очень важный момент. Это является трендом современного спортивного мира. Для того чтобы эти правила работали эффективно, они должны быть приняты в большинстве национальных федераций. В этих правилах всё очень четко расписано. Прозрачность, чистота, этические нормы и так далее.
А что у нас получилось в легкой атлетике? В деле Лысенко были нарушены все мыслимые и немыслимые нормы надлежащего управления. Когда эта ситуация возникла, мы сказали: «Давайте этих коллег попросим на выход». На что в федерации ответили: «А у нас действующие правила не позволяют так смело обращаться с людьми». И только после того как произошла смена федерального министра, голос ОКР был услышан. До этого на заседании комиссии по государственной аккредитации федераций только наш представитель предлагал лишить ВФЛА аккредитации. Что, собственно, и произошло в итоге, но гораздо позже.
Поэтому в стандартах и правилах мы говорим в первую очередь о критериях надлежащего управления. Мы рано или поздно к этому все равно придем. Я как руководитель, который смотрит вперед, а не оглядывается назад, вижу, что это все равно произойдет. Через пять, шесть, восемь лет. Но точно случится. Потому что уже сейчас это происходит в международных федерациях. Я вижу, что данному вопросу уделяется большое внимание. Проводится мониторинг по всем позициям, от аспектов финансирования до структуры управления. Безусловно, ультимативно требовать от федераций никто ничего не будет, это неправильно. Такие процессы должны происходить естественно и органично на основе консолидированной позиции делегатов конференции каждой федерации. С их пониманием, что те или иные правила нужно принять, и это правильный шаг.
Вспомните, в свое время появилась комиссия спортсменов МОК. До этого никто даже думать не хотел ни о чем подобном. Зачем какая-то комиссия спортсменов уважаемым организациям? В то время это был некий вызов. На первую комиссию сначала смотрели свысока. А на сегодняшний день такие комиссии созданы и успешно работают уже во всех международных федерациях, во всех национальных олимпийских комитетах. При этом, увы, они есть не во всех наших спортивных федерациях. Вот о чем идет речь. Мы должны следовать современным нормам. Я упомянул только комиссии атлетов, но таких примеров очень много. Именно поэтому, с нашей точки зрения, принципы надлежащего управления должны быть сформулированы, выражены в неких стандартах и правилах, которые мы примем всем нашим экспертным сообществом и будем реализовывать.
— Считаете ли вы таким образом, что если не во всех, то очень многих федерациях правят косность и замшелость мышления? Что далеко не все хотят следовать современным требованиям, и что вы хотели бы их подтолкнуть к этому? Правильно ли я вас понял, что именно несовременностью работы федераций объясняются инициативы ОКР?
— Я не стану оперировать такими формулировками. Многие федерации работают порой на грани имеющихся возможностей и делают большое дело. При этом есть совершенно объективные проблемы. О которых я и сказал. Есть к чему стремиться по многим направлениям. Если бы я не видел перспективы в том, что мы делаем, я бы вряд ли за это взялся. Нынешняя ситуация, как любой кризис, позволяет по-новому посмотреть на проблему. Я пытаюсь донести до коллег свое видение. Порой это сложно сделать, потому что любая реформа, да еще в непростой период, вызывает много сомнений. Тем не менее мы готовы вдумчиво и последовательно объяснять все ее плюсы, необходимость, которую диктует сегодняшний и особенно завтрашний день.
— ВФЛА неоднократно приводилась в пример того, как не должна функционировать федерация. А есть ли хоть один пример федерации, функционирующей так, как должно?
-Безусловно, есть. Но из тех же соображений, которые я только что приводил, не буду озвучивать (смеется). Но такие есть! И не одна. Шесть-восемь федераций, которые современны, которые хорошо пользуются существующими сейчас инструментами для реализации своей главной задачи, то есть развития вида спорта.
— Как вы готовы прокомментировать «акт Родченкова»? Именно в смысле имплементации. Сейчас это закон, принятый в США. Но ведь существует вероятность его расширения. Что вы об этом скажете?
— Скажу лишь одно. Если какое-либо государство, вводя свои собственные законы, желает, чтобы эти законы имели трансграничный характер, такое государство должно само безусловно и полностью соответствовать текущей антидопинговой политике. То есть опять же следовать общим правилам и стандартам, о которых мы сегодня много говорили. В настоящий момент в США вне сферы деятельности Всемирного антидопингового агентства находятся все ведущие лиги, такие как НБА, НХЛ, NFL, другие. А еще студенческие лиги. Получается, что отдельно взятая страна пытается имплементировать некие угодные для нее регуляторные меры на весь мир, при этом не выполняя со своей стороны универсальные для остальных правила и стандарты. Вот это абсолютно неприемлемо, и об этом не надо стесняться говорить.